Я хромаю на обе строки...#поныть

Крест-накрест обернувши  цепью
холодной и заиндевелой
всю душу, сущность  человечью,
которая внутри засела
в ожогах ярости  металла
впитавшего всей силой злобу
моё  "сознание усталое"
не выдержало-
на дороге
как пепел   из горсти  упало
"на этой выщербленной лестнице"
что по  оградам  наседала  ***...

Не  помогло, что   я летала *
что стала, может даже птицею **
"с  лицом красивым",
крыльем-опахалом

Упала...

Перья-спицы
как  перья  острого   кинжала
к  земле  надежно  пригвоздили
как  мел  по  контуру-но
мало...

Ручной синице по размеру клетка
висит  на тополе над пропастью стихий
и птица в накипи  из углеродных  будней
как в жиже душной скользкой нефти
под цепью,
в клетке
хромает,
жалкая,
на обе, на строки

:(:

-------------

Птица СТРАНная ...и еще одно утро

Странная птица в первых минутах самого долгого дня

запела

на незнакомом воробьям языке

К ней прислушался кот- вплотную к стеклу-

Так и сидели, глаза в глаза,

беседуя на тишине.

К ним прислушался сон – отключив вещание «грув».

Я не помню событий того необычного сна

Я была вне.

Я прочту по-живому

из неотправленного почтой письма

На сером фоне электронных волокон - и неумом пойму

О чем пела птица в странных минутах самого долгого дня,

Что она принесла

Мне.

04-09

И все облака...еще одно утро

И все облака после бури и гроз- о Тебе

Читаю вразброс

Читаю серьезно и не-.

Вот это: поэт с бородою поет в синеву

А те: черепахи цепочкой плетутся по краю. На  ту

тучу серого низкого горько-свинцового дна

Смотрю: словно штамп для печати,

На ней Имена

Возникших из бездны дыханьем пучины морской прапрапредков  всего,

Сокрыты от глаза они оборотом зеркал

И его

Оттиск водный

Прочтет на земле Проливающий дождь.

И имя Твоё простучится по камню угОльному

                                       заструится по спуску узорному

тонкой строкой - водопадами нот …-Пропоешь?

А после оно убежит... 
убежит  в мировой океан.

Кто имя услышит?

Читающий вслух облака.

01.07

ДАГГЕРО. еще одно Утро

Зацветате ковыль
наступает легкое "никогда"
золотым забвением по степи
шелковистым ветром по городам

По поребрикам как по ребрам дорог
увивается вьюн, укрывает порог
потаенной тропы
в "низачем", в "никуда"

По асфальтовым планам
повдоль
автопрома паром
под седьмою печатью упрдор и И.О,
как за шорами конь
обреченный сктитаться по кругу
катиться в разлом
бороздою подпорченной
вечной проблемой из двух,
выдыхает моторными жабрами
утра плотный настой
в гарный дух...

Золотое- в ковыль
берега- в никогда
и
оранжевый конь по седьмому кольцу-
незаметная небом звезда..

белое утро Белого дня

Шлейка – удобная штука, движения не сковывает, ты под присмотром.

Идеально, когда шлейка невидима и ты с удовольствием ее примеряешь сам..***

(А-НХ)

Белый день в светлейше-сером восхождении
листу белому в укор или подмогу
после ночи самой долгой песни*
мягко укрывает тень порога

шлейкой** тонкою скользят по шее грозы
каждый оборот сильнее хватом
сокол в колпаке не шелохнется
с рук свобода сузилась в амбары

Белое безмолвие- секундно
воробей не уступает в соловьином
утро невиновно несвершенным
чистый лист несказанным невинен

всеохватны стали высящие дали
призрачным- из красной кладки плен
вспышкой ядерной, скрещающей созвездья,
замер Белый нарожденный день

Поворотное с обратной СТОРОНЫ (цикл ХРАНИТЕЛЬ книга третья) часть 2

 Как это, быть единственной, видимой, звездой на небе?

ЗЕРКАЛА. (цикл Хранителей книга третья) часть Вначальная.

часть Вторая.

Поворотное с обратной СТОРОНЫ

Рана была смертельной, копье оставалось в предплечье, проткнув артерию сердца.

Кровь стекала в колодец, на дне которого вОд уже почти не осталось.
Даже движение вдоха приливом из раны сочилось.
Губы пересыхали, сон обнимал рубахой смирительной сбитое тело.
Копьё, ощерившись перьем, пропитанным ядом каори – тончайшей взвеси из сока редкого василька и синей слюны василиска, впивалось глубже и глубже от каждого сердцебиения. Никто из живых не знает его быстродействущей силы.

Крылья распоркой в колодце не давали достигнуть влаги, что в древнем колодце хранилась как эликсир бывших жизней, как артефакт довековья. Но и упасть не давали, и захлебнуться в водах недвижимой мощи дракона.

Счет уже шел на недели- рана кровить перестала, закрытая пробкой копья, но сознание у Принцессы ( а это была Принцесса, в обличии Силы Дракона) ничем не казало присутствий.

Раненым надо воду- много воды, покоя. Пусть он рекой полноводной вынесет к берегу моря – моря глубокой жизни. Но сон забирался глубже, обратные бездны сторон, где даже звезды не светят, влекли сознание в пустошь. Сквозь мутную радужку взгляда манил в темноте шар света- нежного перламутра, дальних сердечных песен… Это звезда в колодце, что днем видна так же, как ночью, держала тончайшие нити 
Силы

что выбрала битву.

В день высокого солнца луч первой зари отразился от отвесной стены утеса, пролетев чрез бойницы башни, он упал в глубины колодца- так бывает лишь раз в круг движений тел небесных в эклиптике мира. Темень воды засияла зеркалом на все спектры, на миг от сна пробудили, открыли взор Силе, и взгляда
в зеркало НА СЕБЯ
вдруг хватило – из Тьмы из плотной очнуться, недолго- но поворотно.

От луча появилась тень. По древнему мху, по каменьям, как по лестнице вверх скользнула - тонкой веточкой выше и выше. За предплечьем справа у Тени как колчан боевой ноша раны- отражение от копья.

Тень жила на краю колодца- днем на солнце бродила в чаще, ночью к стенам холодным приткнувшись засыпала до первых птиц. Тень привязана стала к месту, где невольный узник был в коме, тонкой нитью – от кончика крыл.

Тот колодец – из самых древних, города на том месте изжились, и пустыня царила два века, о колодце еще не знали тех сторон новые поколенья. Дуб один под панцирем семени пролежал у колодца все время- и теперь его ствол все выше …рос, набирая мощи.

Вся смекалка и ум Принцессы, да еще плюс полета уменье (да, не смейтесь, Принцессы- сметливы, причем в крупномасштабных мерах- думать- так за все королевство))) – все досталось утренней Тени. Только не было сил материальных- что дарованы нам природой как всем особям царства животных. Обнимать- будет только желание, токи, импульсы, света потоки, магнетически мощные вихри, но объятия не родится как вершинной точки намерений.

Тень придумала над колодцем из дубовых листьев свод сделать - против жестких лучей и снега. Зависала надолго над веткой, выбрана что была для навеса- и висела-висела-висела, пока лист не искал себе солнца, не сворачивал в нужное место- черепичкой к продуманной крыше.

Так лист за листом- крыша вышла, пролетело пол-лета за «стройкой». Из других листьев вышел сток водный- дожди редкие тело Дракона омывали живительной влагой, наполняли колодец водою. А отдельным стоком как краном отмывался яд со стрелы. Капля с каплей- сильнее камня, капля с каплей поглубже моря, пусть они не всегда видны. Чтобы выйти из тела Дракона заклинанием в тело Принцессы, клинья все убрать нужно из тела – чтобы Имя вернулось в Дом.

Чтобы Сила служила миру.

ЧЕТВЕРГ сороковых

Знойный день мая неистовствовал от температурной нагрузки, будто доставшейся ему от сокращенного июля, сопротивляясь нервными порывами холодного ветра, сбрасывая в горячке эти дополнительные массы света и жары кусками улиц, площадей, объемами дворов.
Зной лежал плотно, вязко, добротной каменной кладкой древних стен между почти черными наждачными пятнами теней от многоэтажек.
Изгородь подстриженных недавно оперившихся листвой насаждений немного разделяла у поверхности дороги эту кисельную массу, передвигаться вдоль них было легче. Толпы бессознательно сходили с асфальтовых дорожек и жались к живым кустам .

На проезжей части поток воздуха уплотнялся от плывущих сквозь его толщу машин, сомнамбулически двигался пролитым клеем за ними, но оставался все там же.
Навстречу потоку, почти на уровне колес, тяжело летела птица. Старый горбатый ворон, серый как поседевшая старуха-цыганка с узлом козьей изъеденной молью шали на спине, воровато укрываясь плечом и еще больше сутулясь, острыми краткими взглядами поверх шали крыла смотрел по сторонам улицы. Летел он по-старчески, прилагая усилия к каждому взмаху, отталкиваясь широкими крыльями от вязкого воздуха, расталкивая его как слепую толпу назойливого базара. Сгорбленная шея повернулась в поиске, взгляд из-под несуществующих бровей своей охотничей древностью походил на волчий. Взгляд нашел цель. Двусложный звук –рваный,картавый - прозвучал отдельно от всех звуков городского марева и особенно громко , но так, словно был слышен только двум существам этого мира, включая и ворона.

У границы черной тени, падающей с высот пятого этажа, вдруг подуло холодом. Темный не решился переступить четкую границу и выйти на жгущее яростное солнце….

Птица пробралась сквозь воздух ближе, с последним усилием взлетела на фонарный столб. Приметив адресата и теперь не упуская его из виду, она перелетела по траектории повисшего над пропастью каната на соседний столб, что стоял подальше от границы света и тени, и еще раз внятно повторила сказанное.

- Да поняла я, поняла, - к горлу подступило беспокойство, грудь оковало ледяным панцирем.
Сороковой серединный четверг еще больше заполнил душный зной, массу которого пронзали электрические токи цепкой лихорадки. Ворон отвернулся, спрятал голову за крыло и исчез.

Темный ухмыльнулся. Предупрежден – не всегда означает спасен.

Тягучий придорожный воздух волнами закачался от басов проезжающей машины, плотно затонированной от света и внешнего мира. Пыль зависла вместе с оставшимся выкриком «Берегись!», машина же исчезла за загруженным перекрестком, отнекивающимся от попыток что-то уловить красным светом.

Третий…Сказано…Сбудется…

графоману - эпиграммой

это из второй жизни- неандертальской, той что после дерева, но перед камнем?


КОГДА КАМЕНЬ уже СТАЛ еще неЧЕЛОВЕКОМ но ЙЕТИМ

...И чьи-то(чьи вот?) бережные руки камень к вершине вознесут
теснее к ветру, ближе к звездам, 
чтоб суть
передалась из центра звука по УК- радиоволне
чтобы гудение пробилось 
вовне
Ворочается с боку на бок постигнутое в этот срок
и звуки МУ бьют несказанным
в висок
Над миром будет табуретом пик Гималай
апрель для йети - март котОвский, 
и МАЙ
Соблазн прекрасного в трех жизнях-весь впереди
и ветром воет в звезды ищущий:
"Не отведи..."
Ему еще родиться трижды, все вдохновением мычать;)
но графоманского оргазма
не испытать

ворона в дни неполетов

Полеты в этот день отменили для всех, кроме тех, кто летать не умеет, либо не знает, что умеет, либо не знает, что уже летит. Ветер на площади уже развесил на каждый куст по пакету, на каждое дерево- по мусорине и теперь разгуливался и вширь и ввысь, от этого становился мягче, его порывы- более покатыми и не столь категоричными, его сдавленная обида рассеивалась в движениях плывущего тигра Ци.
Из-за левого плеча словно материализовавшийся воздушный поток, проскользнула тень, сделала полувиток виража, чтобы зайти на посадку с подветренной стороны у фьордовой глыбы ледяного остатка новогодних горок. Ворона была еще молодой, подтянутый вид и отливающие перья отдавали нахальством, два голубя, спасавшиеся в лужице таявшего фьорда от навалившейся вдруг неапрельской духоты, запаха гари от леса за горой и палов по взгорьям, взлетели врассыпную не сговариваясь.
Ворона победно сделала глоток и огляделась, тут же по проторенной воздушной линии подлетела еще одна из армии победителей. Отвоеванная пусть без боя , но зато при свидетелях скорой победы, лужа была особенно сладкой. И дым отечества - особенно приятен)
Заметив более крупного претендента на лужу, который заходил полукругом, неотрывно смотрел и хлопал угрожающе синим пакетом от обуви, ворона резко отлетела в сторону метра на два, ветер сбил намеченный курс еще на полметра.
Не хотелось вот так без надобности пользоваться преимуществом размеров, я улыбалась и приветствовала всеми размахами ресниц и мыслей тех ,кого побеспокоила любопытством натуралиста..Пригласила подойти поближе, да и пить я не хочу. Ворона горделиво отвернулась: мол, мы не знакомы, чтобы ей до меня низлетать, что позволило мне углядеть шикарный профиль будущего авторитета . Та покосилась еще раз, сверкнула глазом, а может и фыркнула- потом гордо задрала свою идеально профильную голову и -пошла шагом независимых победителей по плацу..раз -два..правой -два.. а потом правой-правой , и побыстрее вприпрыжку привычным аллюром:тыгдымтыгдым...но опомнилась о статусе и -снова перешла на гордый шаг, тут однако не получилось- порыв ветра сбил ее с ног, горделивица выпрастала крылья так сконфуженно, словно бесконтрольно использовала запрещенный прием. Выровняла курс. Оказавшись в своей высоте и тарелке, она махнула крылом на все эти приседания горделивцев и без затей полетела прочь, раздвигая ладонями перьев густые потоки напористого воздуха.

пьеса "Я - трижды ТЧК..."

Т:
- .. придет армия прирожденных редакторов, исправят, подчистят и придадут!)) Не извольте сомневаться. А прирождённый записыватель, перечитыватель и стиратель посягать на корректорские лавры не должон :)))))
А:
-Т., сомневаюсь, что мои графоманства дойдут до армии редакторов:). Это обнадеживает

---

Фантасмагория эпи-ческая 

(пьесовый размер строфы на -граммы)

(В отдалении стройные ряды воинов
на возвышении Записыватель)

Голос:

Вот ближе битвы день
и армия редак-
ТОРров пера
знаменных правым словом
все близилась.
Заслоны автор возводил из немоты, из мизантропства
холотропства и откровенных хармсов
что приближало час для откровений и
эпохальных битв за право править
к примеру -е- на -ё- и не- на ни-
лоск навести и фарсу
добавить
к частице вечности в котором оказалось слово
частицу верности всем нормам,
хотя бы пусть по Розенталю...
Надежды автора не дали
ростков
не дали обнадежья
не посягать на лавры ластика отточенных словес...

Редактор за кулисами:

(испорченным повесам
просьба - слово не склонять по смыслу
отточенных здесь в смысле ограненных..хотя не легче)

Голос:

- ...и не извольте сомневаться
неволя автора в его же слове
Редакторы уловят
звуки графомана
как скрип иголки граммофона по
черноте пластинки Бытия...
- Вот я!- в атаку уж идет редактор номер раз
Пыл, спор, атака парафраз, синонимов и аллегорий
море вариантов слова
и разочарований- море.
Погибло слово.
Редактор спас лишь умный пылевой хитон от солнечного блика.

Так не вернулась к людям Эвридика.

Но битва продолжалась

Автор

уже семью паролями слова все оградил, закрыл комменты
поиски все перекрыл, и браузер заставил замолчать.
Тыл небытия-
тактический прием атаку переждать.
Но Слово не терпело пыльных стен ума
оно текло
текла и Жизнь сама.

Рев правящих и чистящих вояк
давил на уши-
под окном не слышно соловья...
Уж Слову не запеть.

Пришлось воззвать к владыке Слова.
Его тень
простерлась вдруг над армией редак-
(по сути - действенных зевак)
И потекла пылающей смолою
как на балу где Маргарита в красе своей предстала всей
в обратной перекрутке пестрая река гостей.
Все армии исчезли- возвратясь к богам
Все стихло разом.
без надежды на "автограф" и "пока":

Взметнулась Тень - и словно два крыла:

- Я есмь всея и сущего,
я - Тишина
я трижды ТЧК!!!

Пиши, слуга!

(Над пространством загорается лампа- "тишина, идет запись"
Занавес.)

Царствуй лежа на боку

Небо было бесконечно синим - пьянило, провода встраивались в направления переплетающихся ветвей- уводили взгляд . Под ноги удавалось смотреть все реже. На шпиле колокольни старой пожарки отчаянно сверкал петушок- самый золотой. Зайчики резали глаза от отражаемого им солнечного света и ослепляли. 
Почудилось , что он даже хлопает крыльями. Или он - флюгер и его так вертит ветер? Или что-то не пускает его лететь? Или мы зацарствовались на боку? Пристально всматривалась, пыталась увеличивать кадры на фотоаппарате, чтобы разглядеть. 
Золото его блеска смешалось в сознании со светом от куполов собора, таким высоким и чистым в синеве вербного воскресенья. ТОржественность неба и дня вдруг разбавил промелькнувшим отчаянием беды этот маленький флюгер.

В ночь приснился сон- тяжелый, дымный... 

Стояли пожарища- плотный дым сгущался клубами до самых куполов главного собора, на его шпиле, легко умещаясь на самом острие, сидела огромная геральдическая птица, повернув голову в профиль, орел ли? Птица тяжело захлопала крыльями, и вытянув шею в крике, в последний миг улетела от пожарища, и сразу языки пламени окружили золотой купол, ...и все пропало в дыму- как и сон.
Сон не уходил в забытье. Птица взлетала в представлении уже не один десяток раз, безмолвный крик вытянутой шеи кадрировался сознанием как калейдоскопом. Бесконечный дым из сна проявлялся- пахло гарью, горели горы за рекой...
А затем была Пасха. И сильный ветер. В содружестве с огнем они вздымали дым до неба, под этим ужасающим покровом выжигали в одночасье улицы с частными деревянными домами... Чей кров, чей пепел- нет защиты .

А на шпиле пожарной колокольни изчез петушок. 
Сегодня углядела, оказавшись по делам на этой улице столицы...
Он откричал свою отчаянную пасхальную службу. 
Или не выстоял в борьбе с ветром.
Или он в другом сне.

верхнему изгибу губ ...посвящается

О чем, бишь? Да о друге знаменитом,

Свирепей дружбы в мире нет любви.

Белла Ахмадулина

 в обман мягким губам по сравнению шелк
волны моря
изгибы ветра
но одно только слово через порог
и губам его сразу не верьте
берегите шею, ключицу, висок
берегитесь как опасаетесь жала
поразит... губы бросятся точно в цель
игла губ поточней кинжала
взгляд укроется в тени ламп и софит
прядь сокроет чело и мысли
губ направленный пульс -две десятки на вылет
"завоеван" - и сразу "нищий"

мало, что
и глазами, словом - как острием копья
еще вкупе губы -  остро-точечного воздействия

:)

и поверь

                                                   

 "если нет тебя в глазах у другого" rem

Только не теряй путеводной боли.

Не терпи ее – иди по ней.

Падай в неё, позволь ей донести тебя до заветного.

Только там… спасение, ответ и самая сильная боль.

Смерть Кощея на кончике иглы,

Твой центр – там же.

Там больше ничему не уместиться,

Все будет вокруг, и ничего – в центре,

Кроме тебя – способного удержаться на мгновении острия

И вместить в себя целую Вселенную. auka

"...ах, как хорошо ты плакал

это исповедь, это плач, это моление
и у композитора, и у художника один путь- это Путь
и все это зачтется"
Вениамин Блаженный

Звон капели становится куполами
небеса собираются все под выдох
и слезами весенними за всю землю
я молю- Ты слышишь?- ты меня не выдай
ты меня не выдай назад в скитанья
одиноким дождем в себе отраженным
ты меня не выдай в глади зеркальные
нереченного озера для нереченных
Я шепчу - Ты слышишь? - Отче...еси...

да прибудет воля
да приидет царство
ну за что мне мытарства и скитальства
мне, бескрыленному постояльцу
если неба там нет, то не будет песни
если нет его, я умираю
умираю не в силах снова воскреснуть
в центре центров всех - ничего! - я знаю
в центре центров лишь падающий всемогущен

до момента встречи с реальной твердью

до момента когда небеса как воды над тобою вдруг схлапываются дверью 

Легко держит за подбородок
и прямо смотрит 

никто в мире не скрылся от этого взгляда
и беззвучно, только одними губами
-Ты иди, ты придешь...и поверь, так надо

танцы с саблями

Ты режешь небо разлук ломтями, 

вскрываешь рекам заломы русел. 

Твой крой беспечен, рывок отточен..

Y

ножи точат о камни
о древние тихие камни
точить нож об нож- искусство
кочевья
               я- русло
реке, в которой таятся
как в закулисье паяцы
древние тихие камни,
по глади которой- шелки
по силе которой-  все пады
и в чреве которой звезды,
упавшие безотрадно
как камни...лишь тихие камни,

у звезд новый смысл их жизни-
ножи ведь не точатся сами

ЗЕРКАЛА. (цикл Хранителей) часть Вначальная.

Высохший колодец. Стрела. Падение.
Слово как сообщающийся сосуд


1.

У древних камней, что в круге уложены рядом да к небу
стопа за стопой обозначила путь- черпнуть прозрачной воды
и стены колодца, обласканы времнной негой
под мохом зеленым сокрыли свой возраст, и имя и быль
забыты зарубки, тропинки, дороги что были к колодцу
в нем нет воды
глубже глубоких засох
и путником на один оборот года вьется
изрезанный стебель вьюна
и свидетель того
как дао вбирает рожденное им в Ничего. 1

Как древнее око незрячей земли
безводный колодец
хранил в себе дни
заботливо их обмотав гулким эхом
узорами древних шаров тэмари

Столетние дубы, столетние вязы
в обхват всех ста рук самых первых богинь
Стояли вратами, стояли на страже
и эхи колодца от всех стерегли.

Внезапная буря
железные ветви
пригнула порывом до самой земли
внезапная оторопь, страх -как в запястьях
оковы- связала живое стрелой серой мглы

мгла с неба упала в колодец глубокий
упала как камень заброшенный вдаль
ни эха, ни вздоха, ни шороха-звука
ладонью разбойника рот так зажат

...

дышать удавалось
но с каждым движением стрела  все глубже вонзалось в предплечье
отравленное оперение еще не коснулось стальными лезвиями
само горло и сердце задеты не были
острие стрелы не задело даже кость ключицы и вышло сзади над левым крылом
теснота давила
мощное дыхание все сильнее нанизывало тело
оперение не должно коснуться кожи
очень узкие стены сковали обручем и не давали увернуться от встречного давления
он завис над водой
буквально в сантиметрах от поверхности
как крестовая распорка
крылья смяты
плечи смиренны

ну хоть не от жажды- ухмыльнулся Он

воды на дне было очень мало
но она была

капли крови беззвучно попадали в воду. артерии?

скоро напьюсь- ожидание отключило шок боли-Закон сообщающихся сосудов. Без него никуда...А где эхо?- Его мысли уже хозяйничали "со стороны"

вариантов всегда много
вперед. не назад. так но навстречу. навстречу но не так.

вода может омыть яд с оперения тогда шевелиться будет возможно- и развернуться ...и - выбраться

почему так мало воды- мысль отвлеклась на бесполезное
и как долго? - вспоминать о Законе старательно не удавалось

Слово
слово парадокса времени может добавить воды

Он направил мысль вверх , к небу
пришлось постараться, поскольку направление было запечатано им же самим
и к тому же сменило координаты на полярно противоположное...


-----------------

1- Дао порождает Одно,
Одно порождает Два,
Два порождают Три,
Три порождает всю тьму вещей.
(Дао Дэ Цзин 42)